1
Эта история ни о чем. А где она произошла, в каком городе – неважно. Ведь особой разницы между городами нет, все они похожи один на другой. Отличается только архитектура и памятники в центре этих славных городов, а так - все то же самое, типовая застройка; люди – тоже одинаковые. По крайней мере, мне так кажется.
Может быть, я живу в одном городе с вами…
Я расскажу вам всего лишь о трех днях из моей жизни. Трех днях, кото-рые и привели меня сюда. В Центральную Городскую больницу, в палату №…, а, не важно…
Всю свою, пусть и короткую, жизнь я много читал. Разных авторов, но почему-то всегда манила меня книга Джерома Сэлинджера, - то ли название нравилось, то ли еще что, - но какая-то магия для меня от нее исходила. Даже не читая ее, я знал, супер вещь это. Не потому, что так принято считать, - а и не знаю почему. Одно слово, волшебство какое-то в ней таилось. Долго искал её, наконец, эта книга попала мне в руки и начал читать я, про парня по имени Холден Колфилд. Я не старался подражать ему, просто мне стало ка-заться, что этот персонаж и эта книга способна дать мне ответы.
Ответы на вопросы. Какие? Я и сам не знал и не знаю до сих пор.
В начале прошу вас простить за излишнюю «квадратность» моей речи. Хочется рассказать эту историю во всех подробностях, а память подводит, поэтому приходиться писать как можно быстрее, чтобы не забыть ничего. Простите.
Итак, эта история имела место быть в городе «Н». А начинается она с моего ПТЛа, чье здание архитекторы, словно стесняясь, засунули в самую глубь жилых кварталов городской окраины. А за ним - только поля и железная дорога, вот.
ПТЛ – переводится как профессионально-технический лицей, а так – обычное ПТУ, его и называют – учага.
2
- Андрей, что опять? – спросила меня Лариса Николаевна, отложив тет-радку в сторону. Отчество вроде бы Николаевна, не помню точно.
Извините, забыл представиться. Меня зовут Андрей Гринин. Так полу-чилось, что моя фамилия говорящая. Например, моя любимая группа – «Грин Дэй», потому что слово «фонограмма» как звуковая, так и текстовая чужды для них, что в современном мире редкость. И хотя их пик популярности при-шелся на то время когда, как говорится, я пешком под стол ходил, мне все равно нравится эта музыка. Гринин – это еще и футболист ЦДКА, великой «Команды лейтенантов», ЦСКА нынешнего, за которую я болею.
А еще Гриня - это бомж, живущий в моем доме, так вот.
- А что? – ответил я, - мало написано?
- Ты что, издеваешься надо мной?
- Нет, - говорю, - я же написал, как и говорили.
- Да нет, к объему претензий нет, - ответила она, надевая свои модные узенькие очки.
Очки-то модные, а все равно… Дылда дылдой.
- Но содержание… Ты что создаешь? Зачем ты написал про Пьера Безу-хова, что он беспомощный, безмозглый сноб, думающий только о себе и ниче-го не умеющий?
- А я так вижу, - ответил я. Я действительно написал то, что думаю, но не знаю точно, думаю ли я так на самом деле, просто достала эта классика из-под палки. И этот Толстой - достал уже. Всегда поперек я. Может - специально, может - нет, просто написал и написал.
- Так что, два? – говорю.
- Я тебя не понимаю, на занятия не ходишь. Директор за тебя просит, тебе дают шанс, а ты такое вытворяешь. Ты что, ненормальный?
За меня действительно просил директор. Только не подумайте, я не блатной или что-нибудь там еще, просто раньше он жил в нашем районе и хо-рошо знал мою маму, поэтому и согласился помочь. А почему - это совсем просто. В моем ПТЛе меня поставили на отчисление, не за плохую успевае-мость (уж этому-то уровню я вполне соответствую), а за прогулы, множест-венные прогулы, у меня их столько, что не поймешь - чего больше, присутст-вия или отсутствия. Поэтому эпитет «ненормальный» в мою сторону не выгля-дит чем-то особенным. Так меня много раз называли. Только звучали эти комплименты всегда по-разному, знатная коллекция подобралась, - дебил, олень, лох, дурак, полудурок - а вот теперь и ненормальный.
Словарь Даля.
Ненормальный, может быть, но как-то неприятно слышать это от чело-века с высшим образованием, которого по умолчанию принято считать ум-ным. От человека, который даже не может правильно объяснить свой пред-мет.
Был такой случай, произошел он в тот день, когда я в кои-то веки отси-дел весь учебный день. Лариса Николаевна объясняла нам что-то по учебнику. А, стихи Ломоносова. А там – Невтон, типа Ньютон так писали раньше. Так вот, она и говорит, что Невтон - это древнеримский основатель жанра публи-цистики. Тогда я чуть не подпрыгнул от удивления на этом вонючем стуле, удобном только для…, короче – неудобном, я-то ведь знаю, что это за «Не-втон».
А другой случай был такой. Не знаю, что ее подвигло, но она вдруг, ре-шила преподавать нам Шекспира, причем повисла на первом же слове. Слово было такое – Уильям, написано оно было по-английски. Так букву «дабл ю», она окрестила буквой «УЭ», которая может читаться и как «В», и как «У». Мало того, затем она прочитала реку Эйвон, как Авоие (опечатка в учебнике была). Вот такой вот учитель Русского языка и Литературы. Хотя была у нее и силь-ная сторона – за это я и прозвал ее про себя – Фурия. Конечно, за ее орднунг логичнее было бы Фрау, но мне, почему-то в голову пришла именно Фурия. Этой сильной стороной было - проверять сменную обувь. Вообще, смешно - проверка сменки в ПТЛе. Но, в этом деле ей действительно равных не было, однажды она меня за это вообще с занятий сняла. И сейчас этот человек ста-вит мне диагноз - «ненормальный».
- И что делать теперь? – говорю, хотя знаю, - не поставит она мне два, ведь ее директор просил, а такие, как она, никогда не идут против течения.
Не выполнит просьбу, и, глядишь, - отношения испортятся, и не бывать ей завучем после ухода на пенсию Тамары Андреевны.
Вот кто мировая тетка, никогда на меня не орала, да я вообще не слышал, чтобы она на кого-то голос повышала.
Не поставят Фурию завучем - тогда прощай карьера. И насмарку все церберство и услужение, - зря, что ли, она у открытой двери мужского туалета стояла, проверяя, не курит ли кто.
Смешно звучит - карьера в ПТЛ.
- Напиши как надо, - сказала она, поправляя ноутбук, как всегда за-крытый. Никогда им не пользуется, только таскает с собой, его никогда не видели открытым (я, во всяком случае), - Как объясняли пиши. Ты надеюсь, не прогуливал тогда?
«Конечно! Прогуливал!», думаю, даже смешно стало. Поразительно, как меняются люди, когда видят что ты «блатной», бесит даже. И так, и сяк к тебе подход стараются найти, просто бесит.
- А давайте, я на выходных перепишу, - говорю.
- Пиши, после выходных принесешь, - вздохнул она.
Ничего я переписывать не собирался. Просто, как всегда, время тянул.
- До свидания, - пробубнил я на прощание и вышел из кабинета.
Если честно говорить, то по барабану мне этот ПТЛ, тоже мне, - светоч наук. Даже если я исправлю литературу, меня все равно выгонят, - геометрию я никогда не сдам.
Тем не менее, моя фотография с еще несколькими учениками моей группы, красовалась одно время на страницах городской газеты. Репортаж о ПТЛе делали и меня сфотографировали в числе еще четырех человек, тоже «отличников». Я не хотел фотографироваться, а фотограф, мерзавец, говорит, типа я фотогеничный и потащил сниматься.
Да и пошли они все. Просто в армию не хочется - жуть как. Хоть и год ввели служить, а все равно не хочется.
Не знаю, может быть, наслушался всякого бреда, трусов, - как объясняют по телевизору, потому и боюсь.
Но если это бред, то тогда почему у нас в доме те, кто отслужил в армии, - сама неадекватность? Один с утра до ночи синячит по-черному, бегает в тельняшке с криками: «ВДВ! ВДВ!» зимой и летом, пристает ко всем с одним- единственным вопросом: «Служил?» Такое ощущение, что жизнь для него это вечный дембель, а ведь из армии он вернулся, когда мне лет десять было, то есть семь-восемь лет назад. Допрыгался, башку ему Артур с гопниками про-ломил.
Другой на иглу сел, загнулся, а третий уже несколько лет из дома не выходит.
Ни о чем я не думаю, - так мне мама говорит. Надо было поступить в университет - и проблем бы не было. Но как туда поступишь с моим аттеста-том, тем более, везде блат, и никак ты по уму не пройдешь, а тем более без денег? Я мог бы учиться лучше, но постоянно прогуливал, не знаю почему, скверно там было.
В школу я поступил почти в восемь лет, год пропустил. День рождения у меня в октябре и поэтому, почти в семь меня в школу не взяли, пришлось ид-ти почти в восемь.
В первых классах все было нормально, я даже получил из рук директора школы почетную грамоту за достигнутые успехи. Читал я лучше всех, по пра-вописанию был одним из лучших, стихи наизусть давались легко.
Проблемы начались в средней школе, когда у моих сверстников начало давать о себе знать пацанство, начались деления на крутых и лохов, появи-лось желание доминировать. У каждого к каждому были предъявы. К этому я оказался не готов и мой наив начал натыкаться на кулаки.
Правда, такие случаи были редкостью, сейчас и не вспомнить ничего особенного, - так, все по мелочи. Слабаком я не был и поэтому наши крутяш-ки, буквально ненавидевшие все, что не подражает и не похоже на них, меня не трогали, - почти. Я четко входил в лагерь нулей, т.е. и не лохи и не крутые, меня словно не существовало. Впрочем, меня это мало волновало, в большин-стве я был апатичен к той атмосфере, что была в моем классе.
Еще помню момент, когда меня, в 6-м классе, включили в сборную шко-лы по футболу. Играл я хорошо, правого хавбека. Происходило это на школь-ном дворе, после урока. Преподаватель оказал мне честь, объявив о том, что-бы я приходил сегодня на тренировку вместе с четырьмя неформальными ли-дерами нашего класса. Весь класс, подонки, встретил это дружным взрывом смеха, даже освобожденные нытики и парни, жившие в моем доме, которых я считал своими друзьями. Эта история со временем превратилась в анекдот и до выпуска была одной из самых популярных в классе. Я не пошел, равно как и не ходил на большинство уроков и мероприятий, таких как День допри-зывника.
Блин, маразм, - скачи, стреляй из пневматики. Не нравится мне это де-ло. Еще больше бесит, когда начинает выступать, особенно перед ТВ, урод ка-кой-нибудь из начальства. Будущих защитников Родины, говорит, готовим. Умных, сильных и спортивных. Урод, лицемер поганый. Спросить бы у него, а ты своего сына отдал в армию?
И повторюсь, атмосфера в школе мне никогда не нравилась.
Полкласса не знает, где находится Чехия, а им вдалбливают про какие-то тектонические плиты. Учитель английского языка с упорством идиота пыта-ется внушить правильные произношение и правописание английского языка, а ученик тупо сидит и записывает их русскими буквами. Или история, где учитель истории говорит, что история не нужна нам, нам надо просто трени-ровать память, и в этом нам поможет история. Чтение стихов наизусть, где учителю доставляет садистское удовольствие медленно вызывать всех по списку, глядя при этом на класс хищным взглядом.
Скажите, на фига мне знать, какая валентность у магния, или как вы-глядит инфузория туфелька? Зачем надо чертить какие-то детали? А кто мне сейчас ответит, что такое квадрат двух катетов, или - что такое гипотенуза? Язык пришельцев какой-то.
«Для общего развития» - скажете вы. Соглашусь, но не более, ведь так я и относился к этому, не придавая значения прогулам, хотя, все, что требовалось на контрольных, я выполнял.
Они ведь не придавали значения тому, что творилось внутри классов… Кучка из двух - трех уродов держит весь класс в страхе, дедовщина почище армейской будет, а у них – шуточки, дети забавляются, шутят друг с другом. Ага, полтинник вымогают, ногой в морду бьют – прикол такой, шутка юмора.
А порой – хоть в школу не ходи, тошно до чего.
И не ходил.
Чаще уходил после первых уроков. Уходил домой, не любитель я шататься по улицам. А бывало вообще, просто забивал и не шел в этот светоч наук. Просто оставался дома.
И стучали на меня – мои же одноклассники, козлы.
Из-за этих прогулов у меня часто обострялись отношения с учителями, которые постоянно капали на это моей маме, однажды даже поставив вопрос об исключении из школы, вызвав на педсовет, а я … опять не пошел.
Интересно конечно - за прогулы они хотели меня исключить, а засранцев, каких было немало, выбивавших деньги из одноклассников и уже тогда имевших приводы в милицию, словно не замечали.
Помню двух близнецов, по-моему, с третьего, что ли, по седьмой класс со мной вместе ходили. Вот кому доставалось, это да. Потом их убрали из школы, перевели в другую, после того как один пытался из окна сигануть прямо на уроке. Харкали в него, с последних рядов, а учитель, тварь такая, еще его и к доске вызвала. Я, правда, этого не видел, рассказывали, прогуливал я. Гово-рят тот «суицидник» до сих пор в психушке, но что-то не верится мне в это. И никому за это ничего не было, хотя все прекрасно знали, кто доводил их.
Ах да! Ведь те ублюдки ходили на все уроки, спортом занимались. Жале-ли их - из неблагополучных семей они! У кого папы нет, у кого папа «есть»! Жертвы, сука, обстоятельств!
Мама очень переживала из-за прогулов, но школу я все-таки окончил, без блеска, но окончил. В десятый класс меня не взяли, думаю, сами понимаете почему. На выпускной я не пошел, несмотря на все уговоры мамы, даже Са-нек зашел с Настей, одноклассницей, уговаривал меня пойти.
Так я и попал в этот ПТЛ убогий.
Ни друзей хороших после школы, ни подруг – никого. Были, конечно, знакомые, но не более…
А меня потом долго мучил вопрос, что это Настю, одну из самых непреступных девиц всех старших классов, вдруг принесло меня уговаривать. Потом я получил ответ на этот вопрос, но рассказ об этом впереди.
|
